Внутренние монологи считаются имитацией открытой речи. Однако долгое время при изучении внутренней речи возникали трудности из-за того, что в ходе исследований люди выражали свои мысли словами, даже если они на самом деле не думали словами. Большинство мыслей на самом деле происходят в фоновом режиме, без нашего ведома, и на самом деле нет способа отключить эти вещи. Несколько лет назад ученые из MIT (США) обнаружили, что зона Брока в мозге человека на самом деле состоит из двух отделов. Один отвечает за речь, другой активизируется при решении задач, требующих серьезных умственных усилий. Это противоречит гипотезе о том, что без языка нет мышления.
Если вы когда-либо воображали спор в своей голове, вы могли «услышать» два голоса одновременно. Ваш собственный внутренний голос и голос другого человека в ссоре. Вы даже можете «услышать» акцент другого человека или тембр его голоса. Так что же происходит в мозге, когда идет этот внутренний монолог? Как получается, что вы можете «слышать» свои мысли?
Оказывается, когда вы думаете о словах, в мозге происходят те же процессы, что и когда вы их произносите вслух.
Внутренние монологи считаются имитацией открытой речи, говорит Элен Левенбрюк, старший научный сотрудник по нейролингвистике и руководитель языковой группы в Лаборатории психологии и нейрокогниции в CNRS, национальном французском исследовательском институте. Когда мы дети, мы виртуальные губки, впитывающие новую информацию со всех сторон. Дети, играющие в одиночку, часто произносят диалоги вслух, например, между игрушечным грузовиком и плюшевым животным. Примерно в возрасте от 5 до 7 лет эта вербализация перемещается внутрь, говорит Левенбрюк.
Более ранние исследования показали, что мозг проявляет схожую активность при внутренней речи, как и при вербализованной речи. Когда участников исследования просят намеренно «говорить» про себя, лежа в аппарате магнитно-резонансной томографии (МРТ), ученые могут видеть, как активизируются части мозга, обрабатывающие слуховую информацию, как будто участник на самом деле слышит слова.
Области мозга, активируемые во время внутренней речи, очень похожи на те, которые активируются во время открытой речи во время реальной речи. Эти области включают лобную долю левого полушария и теменную долю, которые помогают обрабатывать внешнюю стимуляцию.
Но когда вы думаете о чем-то вроде вымышленного спора с другим человеком, мозг делает еще один шаг вперед. Во время этого внутреннего спора вы играете две роли: себя и человека, с которым вы спорите. Когда вы играете себя, слуховые центры в левой части вашего мозга активизируются, сказала Левенбрук. Но когда вы внутренне меняете роли, чтобы играть человека, с которым вы спорите, «происходит своего рода сдвиг активации мозгового региона в правое полушарие», в эквивалентных областях, таких как теменная доля и лобная доля, продолжила она. Видение ситуации с другой точки зрения, даже если это перспектива, которую вы создаете в своей голове, меняет то, какие области мозга задействованы.
Исследователи также наблюдали этот феномен, когда участников просили представить движение. Танцоры, например, используют другую часть своего мозга, чтобы представить себя танцующими, а не кого-то другого, как показало исследование, опубликованное в выпуске журнала Cerebral Cortex за август 2005 года.
Одно дело видеть, как активизируются эти области мозга, когда человеку говорят что-то подумать, но гораздо меньше понимания того, что происходит в нашем мозге, когда мы позволяем нашему разуму блуждать, сказал Леовенбрюк. Не все внутренние монологи являются преднамеренными. Иногда слова или предложения просто появляются в голове, без причины.
Это явление может быть связано с «сетью режима по умолчанию» (DMN) мозга, сказал Роберт Чавес, нейробиолог из Университета Орегона. DMN — это сеть областей в мозге, которые активны, когда он не занят определенной задачей. Считается, что DMN связана с аспектами внутреннего мышления, такими как извлечение воспоминаний, воображение будущего или интероцепция — чувство или «чувство» того, что происходит в вашем теле, например, голод или жажда.
Сеть режима по умолчанию, похоже, более активна, когда ваш разум блуждает. Поскольку сеть режима по умолчанию предполагает планирование будущего, опираясь на воспоминания, недавний опыт и ментальные ассоциации, считается, что эта комбинация действий порождает внутренний монолог, пока вы концентрируетесь на себе.
Необходимо гораздо больше исследований, чтобы понять, как внутренние мысли возникают спонтанно. Внутренние мысли, доведенные до крайности, могут стать дисфункциональными, например, размышления после неприятного или травматического события, или при психических расстройствах, таких как шизофрения, при которой люди слышат слуховые галлюцинации.
Долгое время считалось, что внутренний голос — это просто часть человеческого существа. Но, оказывается, это не так — не все воспринимают жизнь словами и предложениями.
«Под внутренним монологом мы подразумеваем, что мы можем вести личную речь, адресованную нам самим и ведущуюся без какой-либо артикуляции или звука», — говорит Элен Лёвенбрюк, старший научный сотрудник в области нейролингвистики и руководитель языковой группы в Лаборатории психологии и нейрокогнитивных наук в CNRS, национальном французском исследовательском институте.
С истинной внутренней речью вы почти «слышите» свой внутренний голос. Вы осознаете его тон и интонацию. Например, голос может «звучать» сердито или обеспокоенно. Исследования показали, что дети в возрасте от 5 до 7 лет могут использовать внутренний голос, и некоторые исследования предполагают, что дети могут использовать некоторую форму внутренней фонетики уже в возрасте от 18 до 21 месяца.
Исследование Лёвенбрюк рассматривает внутренние монологи в трех измерениях, согласно исследованию 2019 года, которое она и ее коллеги опубликовали в журнале Frontiers in Psychology. Первое — диалогичность. У людей может быть такая сложная внутренняя речь, что ведутся споры о том, правильно ли называть всю внутреннюю речь монологом. Таким образом, первое измерение измеряет, думаете ли вы в монологе или диалоге. Монолог происходит, когда вы думаете про себя что-то вроде: «Мне нужно купить хлеба». Но в других случаях, когда вы рассуждаете, вы можете принимать во внимание и задействовать несколько точек зрения — как разговор, диалог.
Второе измерение — это сгущение, мера того, насколько многословна ваша внутренняя речь. Иногда вы думаете словами или фрагментами. Но в других случаях, например, когда вы готовитесь к разговору или презентации, вы, скорее всего, думаете целыми предложениями и абзацами.
Третье измерение — это преднамеренность. Вы занимаетесь внутренней речью намеренно? По неизвестным нам причинам внутренняя речь иногда может просто прийти к вам или перейти к совершенно случайным и, казалось бы, несвязанным темам.
Однако долгое время при изучении внутренней речи возникали трудности из-за того, что в ходе исследований люди выражали свои мысли словами, даже если они на самом деле не думали словами.
Это давнее предположение о том, что все люди полагаются на внутренний голос, было впервые оспорено в конце 1990-х годов, во многом благодаря исследованию, проведенному Расселом Херлбертом, психологом из Университета Невады в Лас-Вегасе. Херлберт изучал внутреннюю речь участников, прося их надеть пейджер. Всякий раз, когда устройство издавало звуковой сигнал, они должны были записать, что они думали или испытывали в уме непосредственно перед звуком. В конце дня они встречались с исследователем, чтобы обсудить свои ответы.
Возможно, участник записал: «Мне нужно купить хлеба». Затем исследователь спрашивал, действительно ли они так думали. «Или вы подумали «хлеб»? Или вы были голодны, или у вас было ощущение в желудке?» — объяснила Лёвенбрюк. С каждой встречей с исследователем участники лучше формулировали свои истинные мысли. В конце концов, эта методология показала, что у некоторых людей была внутренняя речь каждый раз, когда устройство издавало звуковой сигнал, почти как «у них в голове радио». Но у других было меньше внутренней речи, чем обычно, а у некоторых вообще не было внутренней речи. Они испытывали образы, ощущения и эмоции, но не голос или слова.
Отсутствие внутреннего монолога связывают с состоянием, называемым афантазией — иногда называемым «слепотой мысленного взора». Люди, которые испытывают афантазию, не испытывают визуализаций в своем уме; они не могут мысленно представить свою спальню или лицо своей матери. Часто те, кто не испытывают визуализаций, не испытывают и ясной внутренней речи, отметил Левенбрюк.
Афантазия и отсутствие внутреннего голоса не обязательно плохи. Но лучшее понимание внутренней речи и широкого спектра мыслительных процессов, которые испытывают люди, может быть особенно важным «для методов обучения и образования в целом. До сих пор типы внутренней речи и опыта, которые могут быть у детей, и ресурсы, которые им могут понадобиться для обучения, вероятно, были сильно недооценены.
Можем ли мы когда-либо действительно перестать думать?
«Это зависит от того, как вы определяете «мышление», — сказал Майкл Халасса, доцент кафедры мозга и когнитивных наук Массачусетского технологического института. Мысль, которая является результатом химической реакции между клетками мозга, может возникнуть как на сознательном, так и на бессознательном уровне.
Тип мышления, который мы осознаем, например, бесконечные мысли, которые всплывают, когда мы пытаемся заснуть, теоретически можно заглушить. Вероятно, именно в этом и заключается суть медитации, сказал Халасса.
Но даже несмотря на то, что именно к этому стремятся медитирующие, неясно, насколько пустого состояния они могут достичь на самом деле. «Я не знаю, возможно ли полное прекращение мышления теоретически, и если да, я думаю, это будет невероятно сложно проверить», — сказала Джулия Кам, когнитивный ученый из Knight Lab Калифорнийского университета в Беркли.
Но очевидно, что медитирующие гораздо более настроены на то, что думают. Поэтому, когда они должны сосредоточиться на чем-то, а их ум отвлекается, то они просто гораздо лучше улавливают это переключение внимания.
Есть разница между тем, чтобы иметь мысль, и тем, чтобы осознавать, что у вас есть мысль, сказала она. Так что если вы спросите кого-то, о чем он думает, и он ответит «ни о чем», он может просто не осознавать, что у него есть мысли. Например, вы можете быть глубоко погружены в мысли об отношениях или предстоящем тесте, и вы осознаете это только тогда, когда кто-то похлопает вас по плечу и вытащит из этого состояния. Люди, которые думают «ни о чем», также могут иметь поток мыслей сознания, который не рассказывает связную историю.
Но мозг на самом деле никогда не перестает «думать» в более широком смысле. Большинство мыслей на самом деле происходят в фоновом режиме, без нашего ведома, и на самом деле нет способа отключить эти вещи.
Если вы видите знакомое лицо в толпе и думаете, что знаете его, вы, возможно, не сможете сразу сообразить, откуда вы его знаете. Но, возможно, через несколько часов вы внезапно вспомните. Это результат того, что ваш мозг «думает» на заднем плане.
Даже принятие решений происходит в основном бессознательно. Например, часть этого фонового «мышления» приводит к тому, что мы называем «внутренним чувством». Часто наш мозг перемалывает множество цифр и выдает внутреннее чувство, которому мы в конечном итоге следуем. У нас не всегда есть сознательный доступ к процессу принятия решений в нашем мозге, и иногда мы создаем историю, чтобы объяснить решение — иногда это точно, иногда нет.
То, как вы определяете «мышление», меняет ответ на вопрос. Если вы имеете в виду мышление, как внутренний диалог с самим собой, то да, мы можем прекратить этот внутренний диалог. Но если мышление означает не фокусировать внимание на чем-то конкретном, это будет намного сложнее для неспециалиста.
Даже сидя здесь и читая это, думая о мышлении, мы посылаем сообщения по цепочке нейронов в мозге. Так что если мы каким-то образом умудримся прекратить «думать» сознательно или достичь «пустого состояния ума» посредством медитации, мозг не отключится. Он продолжит иметь мысли — мы просто не будем их осознавать.
Несколько лет назад ученые из MIT (США) обнаружили, что зона Брока в мозге человека на самом деле состоит из двух отделов. Один отвечает за речь, другой активизируется при решении задач, требующих серьезных умственных усилий. Это противоречит гипотезе о том, что без языка нет мышления.
В конце 1970-х Сьюзен Шаллер приехала в Лос-Анджелес, чтобы работать учителем английского в колледже для глухих. Там она встретила молодого человека по имени Ильдефонсо, который, к ее удивлению, к своим 27 годам не знал языка жестов. Ильдефонсо, с рождения глухой, вырос в Мексике в семье, где все нормально слышали. Язык жестов для глухих не учил, а просто копировал действия родных и окружающих людей. Больше того, он не подозревал, что мир вокруг полон звуков. Думал, все люди такие, как он.
Шаллер постепенно научила его языку жестов, чтению на английском, счету. Спустя несколько лет она решила написать книгу (издана в 1991 году под названием “Человек без слов”) и снова встретилась с Ильдефонсо. Он пригласил ее к друзьям, глухим от рождения, которые, как он когда-то, не знали языка жестов и изобрели собственный способ общения с помощью напряженной мимики, сложной пантомимы.
Через два года Шаллер опять интервьюировала Ильдефонсо и спросила его о тех глухих друзьях. Он ответил, что больше не встречается с ними, потому что ему тяжело, он теперь не может думать, как они. И даже вспомнить о том, как общался с ними раньше, не в состоянии. Выучив язык, Ильдефонсо и мыслить стал по-другому.
В 1970-е в Никарагуа открыли первую школу для глухих. Собрали полсотни детей из обычных семей. Универсального языка жестов не знал никто — у каждого был свой способ общения. Постепенно ученики изобрели собственный язык жестов, а следующее поколение его усовершенствовало. Так родился никарагуанский язык жестов, который используется и сейчас.
Как пишет Эн Сенгас из Колумбийского университета, изучавшая школы глухих в Никарагуа, это редкий случай, помогающий понять, что дети не просто учат язык, а изобретают его при взаимодействии с другими людьми и окружающим миром. Причем язык постоянно модифицируется. Основные изменения в него вносят дети в возрасте десяти лет и младше.
Элизабет Спелке из Гарварда доказала, что с шести лет дети начинают комбинировать в голове разные понятия для решения возникающих перед ними повседневных задач. В этом возрасте ребенок уже овладел языком и использует его для пространственной навигации. Например, он сообразит, что к нужному дому надо пойти налево вдоль зеленого забора. Здесь используются сразу два понятия — “налево” и “зеленый”.
Области мозга, отвечающие за формирование различных аспектов языка. Ученые из MIT исследовали язык высокого уровня: способность сформировать осмысленные высказывания и понять смысл высказываний других людей. PMC/US National Library of Medicine National Institutes of Health
Крысы в аналогичной ситуации добиваются успеха лишь в половине случаев, то есть результат чисто случайный. Эти животные прекрасно ориентируются в пространстве, знают, где лево и право. Различают цвета. Но не способны ориентироваться по сочетанию направления и цвета. У них в мозгу отсутствует соответствующая система. И эта система — язык.
Чарльз Фернихоф из Даремского университета (Великобритания), проделавший опыты на крысах, придерживается довольно радикальной точки зрения. Он полагает, что мышление без языка невозможно. Доказательство тому — мы думаем всегда фразами, это называется внутренняя речь. В этом смысле, считает ученый, маленькие дети, еще не умеющие говорить, не мыслят.
С другой стороны, многое в сознании выражено не словами и звуками, а картинами, образами. Об этом свидетельствует опыт тех, кто пережил инсульт. Вот как его описала Болти Тейлор, невролог из США, в книге “Мой инсульт был мне наукой”.
Она встала утром с постели с болью за левым глазом. Попыталась сделать упражнения на тренажере, но руки не слушались. Пошла в душ и потеряла равновесие. Затем у нее парализовало правую руку и полностью пропала внутренняя речь. Уже в больнице она забыла, как разговаривать, память тоже исчезла. Она не знала, как ее зовут, сколько ей лет. В мозгу царила полная тишина. Постепенно Тейлор училась общению. Если ее спрашивали, кто президент страны, она представляла образ мужчины-лидера. Лишь через восемь лет реабилитации к ней вернулась речь.
О том, что внутренняя речь не критична для мышления, говорят и работы Эвелины Федоренко из Массачусетского технологического института. Она с коллегами изучает людей с глобальной афазией, при которой поражены центры мозга, отвечающие за речь и язык. Эти больные не различают слова, не понимают речь, не могут формировать понятные слова и фразы, складывать и вычитать, решать логические задачи.
Считается, что язык — это средство коммуникации между не только людьми, но и различными когнитивными системами мозга одного человека, например, отвечающими за ориентацию в пространстве или арифметику. Показателен пример племени пирахан из дебрей Амазонки. В их языке нет числительных, и при решении некоторых простых задач — например, взять столько же палочек, сколько и шаров — они делают ошибки.
Группа Федоренко с помощью фМРТ показала, что у пациентов, перенесших инсульт левого полушария мозга, — большие проблемы с языком и арифметикой. Однако у пациентов с афазией способность к арифметике сохраняется. Больше того, они справляются со сложными логическими причинно-следственными задачами, некоторые продолжают играть в шахматы, что вообще-то требует особого внимания, оперативной памяти, планирования, дедукции.
Человека от остальных животных отличает язык, а также способность понимать другого, догадываться о том, что у него на уме. Данные Федоренко убеждают в том, что если у взрослого человека эта способность сформирована, то для выражения собственных мыслей ему необязателен язык.
Еще одно уникальное качество человека — умение воспринимать и сочинять музыку. Это очень похоже на способность к языку: тоже участвуют звуки, ритм, интонации, есть правила их использования. Оказывается, пациенты с афазией понимают музыку. Советский композитор Виссарион Шебалин после двух инсультов левого полушария не мог говорить, понимать речь, но продолжал сочинять музыку, причем на уровне, сравнимом с тем, что был до болезни.
Опираясь на данные нейронаук, авторы исследования заключают, что язык и мышление — не одно и то же. Люди, перенесшие инсульт, больные афазией, утратив язык, располагают широким набором мыслительных возможностей, в основе которых — нейронные системы, более базовые, чем языковая система. Хотя изначально, еще в детстве, эти системы развивались с помощью языка.
